22 августа 2022 года адвокат Марина Агальцова, представляющая интересы заявителя Александра Котенкова, направила в Конституционный Суд РФ жалобу с просьбой признать положения статьи 11 закона «О реабилитации жертв политических репрессий» не соответствующими статьям 19, 23, 24, ч. 4 статьи 29, ч. 1 и 2 статьи 46, 52 и ч. 3 ст. 55 Конституции России в той мере, в какой они исключают доступ к архивным уголовным делам (АУД) нереабилитированных граждан.
По мнению заявителя, п. 3 ст. 11 закона «О реабилитации» сформулирован неясно. С одной стороны, в этом законе прямо указано, что он не регулирует доступ к архивным уголовным делам нереабилитированных. Если трактовать его прямо, то доступ к таким делам осуществляется на общих архивных основаниях, поэтому родственники имеют право знакомиться с уголовными делами нереабилитированных. С другой стороны, архивы и суды трактуют это положение так, что родственникам нереабилитированных положена только архивная справка.
На уровне Верховного суда РФ законными признаются оба подхода.
В жалобе заявитель обращает внимание КС на то обстоятельство, что суды рассматривают ст. 11 закона «О реабилитации» в совокупности с п. 5 Тройственного положения (утверждено Приказом Минкультуры РФ N 375, МВД РФ N 548, ФСБ РФ N 352 от 25 июля 2006 года), в котором указано, что «по обращениям граждан (родственников) по доступу к материалам уголовных и административных дел с отрицательными заключениями о реабилитации проходящих по ним лиц архивами выдаются справки о результатах пересмотра». Руководствуясь этим правилом, суды трактуют статью 11 как содержащую запрет на ознакомление с материалами архивных уголовных дел нереабилитированных, то есть занимают позицию «прямо не разрешено, значит, запрещено».
Такую позицию приняли суды трех инстанций, включая Верховный суд РФ, и в отношении заявителя, который хотел ознакомиться с материалами архивного уголовного дела своего прадеда Ивана Абакумовича Гудкова.
При этом в 2016 году Верховный Суд отказал исследователю Сергею Прудовскому в рассмотрении иска об оспаривании абз.2 п.5 Тройственного Положения на том основании, что «действие оспариваемого нормативного правового акта не распространяется на материалы уголовных и административных дел с отрицательными заключениями о реабилитации проходящих по ним лиц».
Данная правовая позиция была озвучена Верховным Судом и в решении по делу актера Шахета, который оспаривал запрет на доступ к архивному уголовному делу его нереабилитированного деда Павла Заботина. Тогда Верховный Суд пришёл к выводу, что ст. 11 закона «О реабилитации» не запрещает доступ к архивным уголовным делам нереабилитированных.
Таким образом, ст. 11 закона «О реабилитации» порождает диаметрально противоположные подходы правоприменительной практики даже на уровне Верховного Суда РФ и создаёт простор для хаотичного применения, чем нарушает ст. 19 Конституции, гарантирующей равенство.
Заявитель указывает, что запрет на доступ к делу прадеда нарушает его права на семейную жизнь (ст. 23 Конституции). Заявитель говорит, что “семейная жизнь включает в себя не только семью в настоящем, но и семью в прошлом, то есть семейную память. Семейная память о прадеде без полного доступа к АУД похожа на голландский сыр — в ней также много огромных дыр”.
Александр Котенков настаивает, что смысл, придаваемый правоприменительной практикой пункту 3 ст. 11 закона «О реабилитации», нарушает и ст. 24 Конституции. В силу этой статьи органы государственной власти обязаны обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом. Архивное уголовное дело в отношении прадеда заявителя непосредственно затрагивает право на семейную память.
Заявитель также указывает на нарушение его права на поиск и получение информации (статья 29 Конституции). Он хотел изучить детальные обстоятельства, свидетельства и доказательства уголовного дела своего прадеда, расстрелянного за участие в кулацком восстании. Но, так как прадед не был реабилитирован, вместо материалов дела Котенков получил только архивную справку, которая содержит лишь краткую анкетную информацию и номера статей, по которым был осужден человек.
Более того, интерпретация пункта 3 ст. 11 закона как содержащего запрет приводит к нарушению ст. 52 Конституции, которая гарантирует свободу от злоупотреблений властью и защиту прав потерпевших от такого злоупотребления, а также ст. 46 Конституции, гарантирующей доступ к правосудию. Александр Котенков настаивает, что осужденные «тройками» внесудебных органов, практиковавших грубое нарушение и даже извращение законов, являются потерпевшими от злоупотреблений власти, даже если они не были признаны жертвами политических репрессий и, соответственно, не реабилитированы как таковые.
“Осужденные тройками внесудебных органов, — жертвы желания советской власти поскорее очистить общество от чуждых антисоветских элементов. Они были лишены нормального суда с элементарными гарантиями справедливого судебного процесса в виде права на участие в заседании, права на защитника и возможностью обжаловать приговор. Их дела рассматривались, как правило, в альбомном порядке без установления вины каждого человека. При отсутствии этих гарантий приговор незаконен и несправедлив”, — подчеркивает Александр Котенков.
Для получения компенсации нарушенных прав прадеда на справедливый суд, заявителю, как минимум, нужно иметь доступ к архивному уголовному делу репрессированного родственника. В противном случае, невозможно даже оценить обоснованность и справедливость расстрела, чем нарушаются права родственников, гарантированные ст. 46 и 52 Конституции.
Наконец, заявитель отмечает, что, по сути, правоприменительная практика создала ситуацию, когда на доступ к архивным уголовным делам репрессированных в советское время родственников, которые не были реабилитированы, наложен вечный запрет. Это противоречит ч. 3 ст. 55 Конституции, по которой конституционные права могут быть ограничены лишь в следующих целях: защита основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечение обороны и безопасности государства.
Вечный запрет на доступ к архивным уголовным делам нереабилитированных не преследует ни одну из заявленных целей, — отмечает заявитель в жалобе в КС. При этом, даже самые охраняемые законом тайны, такие как государственная, тайна личной (семейной) жизни, преодолеваются с течением времени. Так, к документам с личной и семейной тайной можно получить доступ спустя 75 лет (часть 3 ст. 25 ФЗ «Об архивном деле в Российской Федерации»). Срок засекречивания сведений, составляющих государственную тайну, не должен превышать 30 лет (ст. 13 закона «О государственной тайне»). Лишь в исключительных случаях этот срок может быть продлен по заключению межведомственной комиссии по защите государственной тайны. Следовательно, наложение вечного эмбарго на доступ к уголовным делам нереабилитированных непропорционально.
Напомним, Александр Котенков изучает историю своей семьи. Его прадед Иван Абакумович Гудков дважды подвергся репрессиям. На основании постановления ЦИК и СНК СССР от 01.02.1930 года его внесли в списки по раскулачиванию и выселению с конфискацией имущества.
В качестве протеста Гудков принял участие в кулацком восстании. За это в апреле 1930 года Особая тройка ОГПУ приговорила его по ст. 58-2 УК РСФСР к расстрелу, а его семья была выслана из с. Коробейниково Алтайского края в Томскую губернию.По первому делу Ивана Гудкова реабилитировали. По второму Постановлением Президиума Алтайского краевого суда от 09.06.1992 года в числе других осужденных Гудкова признали не подлежащим реабилитации.
Котенков хотел изучить дело прадеда. Для этого в 2017 году он обратился в архив Управления Федеральной службы безопасности (УФСБ) РФ по Алтайскому краю, но получил ответ, что доступ к делам репрессированных родственников предоставляется только в том случае, если те впоследствии были реабилитированы.
-
- ответ
-
- 2
5 июля 2019 года Верховный суд РФ в определении по делу актера Георгия Шахета признал аналогичный отказ в доступе к архивному делу нереабилитированного родственника незаконным. Александр Котенков, узнав об этом, обратился за помощью в Мемориал, который участвовал в деле Шахета, и возобновил попытки получить доступ к делу прадеда.
После того, когда архив УФСБ по Алтайскому краю вновь отказал в доступе к делу его прадеда, проигнорировав решение Верховного суда по делу Шахета, а Центральный архив ФСБ России, куда был обжалован отказ, признал его законным, Александр Котенков подал иск в суд.
Центральный районный суд г. Барнаула от 24 сентября 2020 удовлетворил частично исковые требования, посчитав, что законодательство позволяет заявителю знакомиться с уголовным делом нереабилитированного родственника. При этом суд счел ссылку административных ответчиков на пункт 5 Тройственного Положения незаконной, так как оно в силу прямого указания в нем не регулирует вопросы доступа к материалам уголовных дел в отношении лиц, которым отказано в реабилитации и «ознакомление со спорным архивным уголовным делом подлежало осуществлению в порядке, установленным Федеральным законом от 22 октября 2004 года № 125-ФЗ «Об архивном деле в Российской Федерации».
Однако Алтайский краевой суд, куда Центральный архив ФСБ подал апелляцию, в определении от 29 декабря 2020 года 
апелляционное определение посчитал, что Котенков не имеет права на получение материалов архивного уголовного дела. Восьмой Кассационный суд (определение от 24 июня 2021 года) поддержал это решение. Верховный суд (определение от 1 декабря 2021 года) не усмотрел нарушения прав и законных интересов Котенкова.