Заметки директора Института прав человека Валентина Гефтера в продолжение правозащитной дискуссии о проблемах концепции универсальности прав человека.
Эти заметки вызваны недавними обсуждениями природы прав человека и их понимания, что часто смешивается с представлениями о деятельности и «составе» правозащитного сообщества в современной России. Последние кажутся более актуальными, но останутся осетриной второй свежести, если те, кто хочет разобраться в смысле своих занятий, не вернутся к их истокам.
Итак, что есть права человека, если определять их не в духе «право имею» или «качать права», а исходя из современных представлений о Хомо сапиенс и соотношении его биологической и социальной ипостасей. Возьмем один из последних универсальных документов на эту тему – Конституцию РФ 1993 г., вторая глава которой с ее почти 50 статьями основана на двух пактах ООН шестидесятых годов и Европейской конвенции об основных правах и свободах, принятой десятилетием ранее.
Попробуем представить перечень входящих в них прав и свобод:
а) индивидуальные (антропные) права на жизнь и неприкосновенность личности, в т.ч. ее жилища и собственности, с запретом смертной казни, пыток и лишения свободы не по закону, на самоидентификацию и тайну частной жизни, на свободу слова, убеждений и вероисповедания, коммуникации и объединения с другими людьми, в т.ч. в семейный союз), передвижения и выбора места жительства.
б) гражданские и политические права, относящиеся к участию в общественной жизни и управлению государством, равенству перед законом. Это избирательные права, право на мирные собрания и союзы, защита от дискриминации по признаку принадлежности к этно-конфессиональной группе, расе или полу, право на поиск и распространение информации в обществе, на гражданство и т.п.
в) отдельно выделенные право на доступ и участие в отправлении правосудия, на судебную защиту и юридическую помощь, на справедливое предварительное и судебное разбирательство с соблюдением процессуальных прав его участников.
г) социально-культурные права, включая право на свободный труд и отдых, допущение разных форм собственности, охрану культурной и природной среды и т.д.
Конечно, столь жесткое разбиение на отдельные категории прав не может быть абсолютным и общепризнанным, как и разделение на биологическую и социальную природу человека. Но очевидно, что, по сути, права категории «а» относятся к индивиду, хотя частью и к его взаимополаганию с другим, а остальные напрямую связаны с человеком как элементарной единицей социума (общества и государства). При этом, права трех последних категорий закрепляются и защищаются в Праве (как общественном договоре) по-разному в зависимости от социальной эволюции общества и форм его организации.
Это означает, что в отличие от фундаментальных и неотъемлемых прав антропного происхождения (категории «а») иные права могут при некоторых обстоятельствах и для отдельных регионов планеты ограничиваться и обуславливаться общественно-политическим устройством и практиками разных сообществ. Поэтому их можно назвать законными правами и интересами физических и юридических лиц, так что их набор и содержание могут меняться в зависимости от «местонахождения» и границ принимающих законы государств и их союзов, в малых или больших регионах Земли.
Тогда как антропные права соотносятся с «полюсами» того, что можно определить как человечность — отдельной личностью и землянам в целом. И обязаны эти права своим происхождением роду Хомо сапиенс «по определению», а не согласно общественному договору в виде законов и конвенций, кем бы они не были установлены – даже ООН от имени всего (?) человечества. Универсальность прав человека возможна не за счет безбрежного расширения перечня разнородных прав и свобод с целью учесть или удовлетворить интересы всевозможных акторов (что имело место последние 75 лет), а «ценой» его сужения до того минимума, без которого человеческая личность не перестает быть таковой. Без того, что выделяет ее в мире живого, от т.н. социальных животных, в т.ч. от предшествующего современным людям Хомо эректус и других близких антропоидов.
Такой подход позволяет описать аксиоматике прав личности, исходя из их антропогенной природы человека разумного. При этом нет необходимости в делении прав разных категорий на поколения или по «сортности». Отличие разных категорий прав связано лишь с одним – их происхождением, но регулирование разных прав, их защита и восстановление могут и должны осуществляться одинаковыми или аналогичными по своей сути методами.
Особенность их еще и в том, что антропные права универсальны и более абсолютны по характеру, их труднее «приписать» к одной лишь культуре, социально-экономическому укладу, общественно-политической строю, ими следует определять содержание юридических норм и практик, а не наоборот. Поэтому принцип верховенства права состоит не только в его приоритете над политикой и средствами ее нормативного регулирования: «точка отсчета» всей системы Права – фундаментальные антропные права и свободы.
Валентин Гефтер
В рамках данной дискуссии также опубликованы следующие тексты участников диспута:
Александр Верховский «Тезисы о «правозащитном фундаментализме»;
Игорь Сажин «О границе узнаваемости правозащитников (размышление правозащитника-провокатора».
Александр Сунгуров «Концепция прав человека и российское правозащитное сообщество в XXI веке».
Лев Левинсон «Кто (кроме приговоренных к смертной казни) имеет право на жизнь?»